Пенза, 23 июня 2017. PenzaNews. Разрабатываемые в Пензе препараты по борьбе с остеопорозом вызывают большой интерес у зарубежных специалистов, а на российском рынке их продвижение затрудняет доминирование иностранных фирм, с которым отечественные производители не в силах справиться без поддержки государства. Такое мнение в интервью редактору ИА «PenzaNews» Светлане Полосиной высказал заведующий кафедрой педиатрии и неонатологии Пензенского института усовершенствования врачей, завкафедрой педиатрии мединститута ПГУ, доктор медицинских наук, профессор Виллорий Струков.

Фотография © PenzaNews Купить фотографию

— Виллорий Иванович, Вы на протяжении многих десятилетий изучаете такое заболевание, как остеопороз, причины его возникновения и наиболее эффективные методы лечения. Расскажите, пожалуйста, почему Вас заинтересовали именно патологии опорно-двигательного аппарата?

— На тему остеопороза я вышел очень давно. После окончания Омского государственного медицинского института я мечтал заниматься научной работой, приехал в Алма-Ату. И вот я поступаю в аспирантуру, профессор Анна Ивановна Авенирова спрашивает меня, какой наукой хотелось бы заниматься. Я тогда с гордостью ответил, что кардиологией. Она на меня так внимательно посмотрела и сказала, что буду я заниматься рахитом. Потом она рассказывала, что я побледнел, вышел из кабинета и, ничего не сказав, уехал обратно в Петропавловск [город на севере Казахстана].

Я был жутко расстроен, что мне так не везет в жизни: в 30 лет в аспирантуру не поступил, не женат, много вопросов надо решать, а мне дают тему «Рахит». Надо сказать, что в Казахстане такой диагноз был как кличка, оскорбление. Если его ребенку поставишь, многие родители уходили, обидевшись, со словами: «Сам ты рахит!»

Я начал много читать и понял, что это вечная тема. Болезни опорно-двигательного аппарата преследуют человека на протяжении всей истории. Как сердце трудится всю жизнь, так и кости — тоже все время работают: от рождения и до самой смерти.

Осознав это, я решил, что буду заниматься этой темой, только подойду к ней с принципиально новых позиций.

— Наверное, сложно было по-новому взглянуть на проблему, которая появилась, пожалуй, одновременно с возникновением человечества.

— О болезнях костей знали даже древние греки. Но в то же время работ именно по изучению остеопороза еще 70 лет назад было очень мало.

Дело в том, что он встречался редко, потому что жизнь людей была значительно короче. Сейчас все-таки медицина достигла очень многого. Средняя продолжительность жизни из года в год увеличивается во всех странах мира. Но везде женщины живут дольше мужчин, поэтому они больше подвержены заболеваниям костей.

— Остеопороз нередко называют «болезнью стариков». В чем она выражается, и как, по Вашему мнению, можно избежать ее развития?

— Остеопороз — это метаболическое заболевание, которое характеризуется нарушением всех видов обмена веществ, но в основном — минерального. Оно ведет к расстройству деятельности многих органов и систем, однако специфические изменения происходят в костях. Это истончение трабекул, кортикального слоя, возникновение полостных образований. В результате минеральная плотность ткани меняется, что ведет к переломам.

Но меняются не только кости. Мышцы тоже не те становятся, особенно если человек не ведет здоровый образ жизни, не поддерживает физическую форму. Пьянство и никотин усугубляют ситуацию. Сегодня ведь курят не только мужчины, но и девушки их догоняют. Они все плохо кончат, у них будет остеопороз.

Чем это грозит? Даже при нетравматичных ситуациях ломаются кости. Разницу легко увидеть, если сравнить ребенка и пожилого человека. Первый много раз в день падает с высоты своего роста и ничего — кости у детей удивительно прочные. У старого человека с остеопорозом сразу же происходит перелом, самый тяжелый — перелом шейки бедра. В конечном счете он ведет к инвалидности или даже смерти.

Еще нужно сказать, что для нашего населения характерно недостаточное пребывание на свежем воздухе, особенно на солнце. Посмотрите на маленьких детей, как они гуляют — в дорогих колясках с маленьким окошечком. В них все закрыто, поэтому ребенок дышит углекислотой, что в конечном счете ведет к снижению минеральной плотности костей.

У взрослых то же самое — мы большую часть времени сидим за закрытыми окнами.

— Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что еще один немаловажный фактор — это чрезмерное увлечение лекарствами, которые пациенты зачастую назначают себе сами.

— Это правда. Часть нашего население считает, что для здоровья обязательно нужно пить какие-то таблетки: антибиотики и даже гормоны. На самом деле здоровому человеку никаких лекарств не надо, если правильно питаться, вести правильный образ жизни, заниматься закаливанием. Если человек с хроническим заболеванием будет много принимать самых разных лекарств, но при этом будет курить, пить алкогольные напитки, мало двигаться и не гулять на солнце, то эти лекарства не помогут.

Посмотрите на детей — им постоянно нужно быть в движении. За день ребенок должен набегать до 3 км. У взрослых то же самое — нужно больше ходить. Движение необходимо в любом возрасте, в том числе и пожилым людям. А у нас считается, что если человек старый, он должен вообще сесть где-то в темном углу и сидеть там.

Еще одна большая проблема — коммерциализация медицины. Открываются частные клиники, различные консультативные центры — у всех цель заработать, поэтому большие средства тратятся на рекламу.

Различные препараты навязывают уже с рождения. Фирмы стараются, чтобы в России как можно меньше кормили грудью. В некоторых роддомах все еще дают благотворительные «подачки» — молоко иностранного производства. Говорят: «Зачем кормить грудью? Она будет некрасивая». На деле все наоборот — если женщина не кормит грудью, она будет больной, у нее появится ожирение и другие заболевания. Кормление грудью полезно и ребенку, и матери, но кому-то выгодно убедить население в обратном.

Так и с остеопорозом: одним он приносит страдания и смерть, а другим — миллиардные доходы. Ситуация просто жуткая. Лекарства очень дорогие. К тому же они еще и импортные. Получается, что пожилые пациенты, живущие на одну пенсию, плохо питаются и тратят на лекарства почти все деньги, которые затем выводятся за рубеж. А болезни без правильного питания не проходят.

— Именно это побудило Вас заняться разработкой отечественных препаратов?

— Было понимание, что нам нужны свои препараты. В советское время наша страна в основном сама выпускала все необходимые лекарства, но многие заводы были проданы или разрушены вследствие реформ. Однако мы имели ценный опыт и знания по данной проблеме: были защищены более 18 кандидатских и докторских диссертаций.

Учитывался опыт и зарубежных стран. Так, есть очень известное зарубежное лекарственное средство, в состав которого входит карбонат кальция. Этому препарату уже где-то 50 лет — такая технология отсталая. Но миллиарды тратятся на рекламу, в результате его пьют все — от Москвы и до Чукотки. Технология на самом деле не соответствует современным требованиям, но этими таблетками лечат и убеждают людей, что они помогают. Помогают, но иногда не оттого, что человек пьет это лекарство, а потому, что он стал лучше питаться, вести правильный образ жизни, подлечил свою язву желудка, у него начали лучше работать кишечник и печень. Ведь одним остеопорозом взрослые не болеют. В среднем, по нашим данным, у больных, которые приходят консультироваться по остеопорозу, выявляется 5–6 заболеваний, а иногда и до 17. Но им лечат только остеопороз. Это смешно! Поэтому вместо карбоната кальция мы еще в 1969 году предложили принимать более эффективный, растворимый цитрат кальция.

Что касается потребности в витамине D, который у нас не производится. Во многих препаратах концентрация слишком большая, а это ведет к тяжелым поражениям почек, сосудов, возникновению — особенно при употреблении с карбонатом кальция — кальциноза и развитию гипервитаминоза D. Это тяжелая патология, она бесследно не проходит. Именно поэтому мы долго изучали дозировки, чтобы они не давали вреда.

Далее мы поняли, что основная причина остеопороза — это все-таки нарушение гормонального статуса. У женщин, когда наступает климакс, резко падает уровень эстрогенов. Поэтому при лечении остеопороза стали широко использовать эстрогены. 

Американцы первыми пошли по тому пути, что нужно давать эстрогены. В принципе, это показывало хороший эффект, но через несколько лет их применения могут возникнуть онкозаболевания, в частности, рак молочной железы. Поэтому время увлечения эстрогенами прошло.

Дальнейшими исследованиями доказано, что женщинам в постменопаузе необходимы андрогены — тестостерон и его аналоги. Если их содержание низкое, то кости становятся остеопорозными, случаются переломы. В результате этих открытий во всем мире стали широко использовать андрогены в виде инъекций, пластырей или гелей. Они оказывали положительное влияние на минерализацию костей, но нередко давали серьезные осложнения. Поэтому возник вопрос: как помочь женщине в менопаузе сохранить нормальный гормональный статус без осложнений? Поскольку тестостерон — это сильный допинг, то в США стали от него отказываться и давать гормон сои — генестеин — как субстрат для синтеза собственных гормонов.

Мы в Пензе следили за наукой, смотрели, чем занимаются за рубежом и думали, как можно решить эту проблему. Гормоны сои сразу отвергли.

Нужно сказать, что многие детские смеси содержат сою, но девочки вырастают и становятся бездетными. Проводили эксперименты — если маленьких мышат кормить соевым молоком, они впоследствии не дают потомства и вымирают, а мы в России сою до сих пор даем в искусственных смесях. Это на самом деле жуткая ситуация.

Поэтому мы решили получить гормоны трутней. Для этого используют личинок. Это целая технология — сначала получают сок, а уже потом сухой остаток, чистый тестостерон. Отмечу, что уникальные свойства продуктов пчеловодства известны давно. Что еще важно — ни одна религия ничего не имеет против, медолечением все пользуются.

Мы были поражены, что шли с американцами в одном направлении. У них — цитрат кальция, витамин D и гормон сои, а мы вместо него использовали гормоны трутней. Там — растения, а это — живое существо, да еще какое!

— Виллорий Иванович, насколько я понимаю полученный препарат сейчас находится в статусе биологически активной добавки — БАДа, а потому не является лекарственным средством. Как это сказывается на его широком применении? Я добавлю, что по причине довольно строгих ограничений, которые сейчас есть в российском законодательстве и действуют в отношении СМИ, мы не можем называть препарат, чтобы эту информацию не признали рекламой.

— Это очень важный вопрос. Наше население приучили, что болезнь обязательно нужно лечить лекарствами. На самом деле нужно начинать с устранения причин, вызывающих ее, правильной диеты и режима. Тогда большинство болезней можно лечить без лекарств.

За рубежом идут по такому пути — на первом этапе лечения дают БАДы, а если заболевание уже тяжелое, хроническое — например, сахарный диабет или инфаркт Миокарда — тут нужны лекарства. В США в 80% случаев лечатся БАДами, а в остальных — лекарствами. У нас соотношение обратное — большинство делают выбор в пользу лекарств.

— На мой взгляд, в нашей стране к БАДам относятся с некой настороженностью.

— Полагаю, что это последствие усилий отдельных фирм, которые в противном случае потеряют миллиарды.

В какой-то степени это вопрос обороноспособности страны. Взять те же самые детские смеси. Россия может умереть без единого выстрела — все уродами будут рождаться. Еще будут последствия, мы пока не знаем какие. Кормить только всем своим, отечественным, надо. Также и лекарства — в основном должны быть только свои. Только так мы можем выжить. Это вопрос здоровья нации.

При создании нового лекарства оно должно пройти стадию БАДа, зарекомендовать себя во время клинических испытаний. А еще нужно доклиническое испытание — эксперимент на животных. Необходимо найти молекулу действующего вещества. Это стоит где-то 30 млн. рублей, может, даже больше. Сейчас таких денег нет.

— Получается, что биологически активная добавка — это фактически предшественник лекарства?

— С одной стороны, если БАДов не будет, то и лекарств у нас не будет. А, с другой, не всегда нужно из БАДа делать лекарство, потому что оно тогда будет стоить очень дорого.

Авторитет БАДов поднимать надо. Лет 20 назад, а может и больше, я негативно относился к ним, считал, что всех необходимо лечить только лекарствами. А теперь мы знаем, что часто можем помочь пациенту немедикаментозными средствами. Иногда больному просто необходимо бросить пить и курить или есть жареное, соленое и острое.

Медицина — вещь очень тонкая. Ко мне приходят с одним остеопорозом, а у самих 6–7 болезней. Нужно разобраться, какую лечить, а на какую не стоит обращать внимания. К вопросам лечения надо подходить на более высоком уровне.

Хотел бы отметить, что наши разработки начали использовать в соседних регионах. Я считаю, очень важно продвигать, развивать производство препарата именно в Пензе, чтобы деньги шли в регион, создавались новые рабочие места.

— А Вам поступали предложения из-за рубежа продать ноу-хау?

— Американцы у нас хотят его выкупить. Две фирмы просили: «Отдайте его нам».

Был такой разговор в США уже 5 лет тому назад. Нам было предложено около 100 тыс. долларов. Но мы вовремя узнали, что эта фирма не планировала запускать препарат в производство, а лишь хотела загубить российскую разработку. Поэтому, естественно, отказали.

Я считаю, что это нужно ценить. Некоторые сразу бегут за рубеж и везут туда все новации.

Вторая компания нам пыталась объяснить, что произведенный в России препарат никто в мире брать не будет — организована плотная блокада. А если на упаковке будет написано «Сделано в Соединенных Штатах Америки», весь мир будет пользоваться, и разработчики получат большие деньги.

— Виллорий Иванович, но с продвижением в России-то проблем теоретически быть не должно, или пока идеи импортозамещения декларируются лишь на бумаге?

— К сожалению, сегодня очень трудно российским предприятиям, которые создают хорошие препараты, признанные во многих странах мира. У нас в сфере здравоохранения все еще засилье иностранных фирм.

Правительство должно болеть за национальное производство, за заводы, предприятия, давать им льготы. Пусть будут и совместные предприятия, но за ними обязательно должен быть очень серьезный контроль.

В здравоохранении активно продвигается все зарубежное, достаточно посмотреть стандарты медицинской помощи или лекции, которые преподают в вузах. Какие там препараты предлагается использовать? На 95% иностранные. В итоге молодые специалисты заканчивают наш — российский — институт, а лечат потом заграничными таблетками.

В клиниках, особенно в Москве, зарубежные фирмы скупают полки, где затем будут стоять их лекарства, которые предлагают покупать пациентам.

Врачи на местах вынуждены исполнять инструкции, поступившие «из центра» — как Москва скажет, так на Камчатке и будут делать. А на Камчатке совсем по-другому лечить надо.

Когда я был в Германии с целью изучения опыта, местный профессор удивился тому, что у нас по всей стране при патологиях опорно-двигательного аппарата часто пьют одни и те же зарубежные препараты. Он объясняет, что у них, хотя страна и меньше, на севере и на юге лечат совсем по-разному. Каждый врач дает свою схему.

У нас в России по-другому. Если у человека несколько болезней, каждый из докторов назначает свои лекарства по стандарту, но не все из них совместимы. Тут нужно подходить иначе — лечить не диагнозы, а больного.

— Каким образом Вы пытаетесь изменить систему?

— Мы работаем над внедрением современных методов лечения остеопороза, активно занимаемся изучением повторных переломов, повышаем знания врачей. Многие пользуются нашими разработками и видят результаты.

— Виллорий Иванович, признаюсь честно, что когда я читала о Ваших исследованиях и разработанных при Вашем участии препаратах, то задалась вопросом о том, почему Вас до сих пор не отметили на государственном уровне или даже не выдвинули на Нобелевскую премию. У Вас есть ответ на этот вопрос?

— На мой взгляд, отношение к ученым в России плохое как правило. Когда я был за границей мне говорили: «Приезжай сюда, мы тебя устроим, ты будешь богат».

В Казахстане я получил государственную премию, большой там авторитет имел. Мне вручили медаль Аль-Фараби [за научные исследования в области педиатрии по вопросам гипервитаминоза D у детей]. Это очень почетно для Средней Азии.

В Пензе, как и в целом в России, много замечательных ученых, и их в основном награждают благодарностями и почетными грамотами. Я не обижаюсь за это. Мы, ученые, служим России несуетно и строго. Но недооценивать ученых — это опасное заблуждение. Это содействует оттоку талантливой молодежи за рубеж, и потери от этого огромные.

Я живу в Пензе 40 лет, люблю Пензу и ее замечательных жителей, служу России! Моя цель всегда была — делать добрые дела, помогать больным, заниматься наукой и совершенствовать качество медицинской помощи в Пензе.

— Над чем Вы сейчас трудитесь?

— Мы занимаемся разработкой персонифицированного подхода в лечении — каждый больной должен получать свое лекарство. Это будет самый высокий уровень развития медицины. Мы до него пока не доросли, но хотелось бы. Мы могли бы очень многое сделать!

— Виллорий Иванович, благодарю Вас за интервью. Будем надеяться, что разработки российских, в том числе пензенских ученых, будут оценены по достоинству.

Струков Виллорий Иванович родился в Казахстане 27 февраля 1937 года.

В 1962 году окончил педиатрический факультет Омского государственного медицинского института.

Работал в Петропавловске участковым педиатром, затем — заведующим отделением.

В 1966 году поступил в аспирантуру по специальности «Педиатрия» в Алма-Атинский государственный медицинский институт, по завершению которой успешно защитил кандидатскую диссертацию «Лимонная и пировиноградная кислоты в патогенезе рахита».

С 1969 по 1978 годы работал ассистентом, затем — доцентом кафедры госпитальной педиатрии Алма-Атинского ГМИ.

В 1978 году по конкурсу был избран на должность заведующего кафедрой педиатрии Пензенского института усовершенствования врачей.

В 1979 году защитил докторскую диссертацию «Побочные и токсические реакции на витамин D».

В 1993 году под его руководством впервые в Поволжье был открыт центр остеопороза, в 1999 году совместно с зарубежными учеными — международная школа по неонатологии.

С 2003 году возглавил кафедру педиатрии медицинского института при Пензенском государственном университете.

Совместно с сотрудниками кафедр, министерства здравоохранения региона и коллективом детской клинической больницы имени Н.Ф. Филатова разработал и внедрил в практику три целевые научно-практические программы: факторы риска, профилактика остеопороза у детей и подростков; здравоохранение новорожденных детей Пензенской области; организация, охрана и поддержка грудного вскармливания.

Вместе с коллегами разработал мебельный комплекс для совместного пребывания матери и ребенка в родильном доме. Позже идею реализовали на практике: роддома в Пензе и Заречном были оснащены такой мебелью.

Редактор 15 сборников «Новые медицинские технологии в охране здоровья здоровых, в диагностике, лечении и реабилитации больных».

Несколько десятилетий посвятил вопросам изучения патологии опорно-двигательного аппарата, рахита, остеопенического синдрома у детей, остеопороза и процессов нарушения фосфорно-кальциевого обмена, а также гиперминерализации. Результаты работы по данным проблемам были представлены в двух докторских и 11 кандидатских диссертациях, трех монографиях, многочисленных учебных пособиях и выступлениях на съездах и конференциях.

Под его научным руководством защищены две докторские и 16 кандидатских диссертаций.

Является автором более 400 печатных работ, 10 монографий, 40 учебно-методических пособий, имеет 30 патентов, в том числе 6 зарубежных, свыше 100 внедрений в практическое здравоохранение.

Отличник здравоохранения. Врач-педиатр высшей категории. Член Российской ассоциации педиатров.

Удостоен медали ордена «За заслуги перед Отечеством», награжден серебряной медалью ВДНХ за способ лечения синдрома дыхательных расстройств у детей (1984), отмечен государственной премией Казахстана и медалью Аль-Фараби за научные исследования в области педиатрии по вопросам гипервитаминоза D у детей.

Имеет многочисленные грамоты.