Пенза, 14 марта 2017. PenzaNews. Руководитель пензенской региональной общественной организации по содействию социальной адаптации «Благовест» Мария Львова-Белова дала интервью корреспонденту ИА «PenzaNews» Маргарите Кривцовой, в котором рассказала о ходе строительства центра сопровождаемого проживания и трудоустройства молодых людей с тяжелой степенью инвалидности «Дом Вероники», об источниках его финансирования, а также о трудностях, с которыми приходится сталкиваться при реализации уникального для России проекта.

Фотография © PenzaNews Купить фотографию

— Мария, Вам уже удалось блестяще реализовать задумку по созданию «Квартала Луи» и одноименного арт-холла, которые были открыты в Пензе с разницей в год — в ноябре 2014 и 2015 годов соответственно. Однако Вы на этом не остановились и решились на новый проект — «Дом Вероники». Расскажите, пожалуйста, какими были первые шаги на пути по его воплощению в жизнь.

— У меня всегда один проект наслаивается на другой. Когда было открытие арт-холла, мы с владыкой [митрополитом Пензенским и Нижнеломовским Серафимом] поговорили. Я ему рассказала об идее создать центр для более тяжелых ребят, а он пообещал присмотреть помещение или территорию. В феврале, когда я пришла к нему на прием, он прямо при мне начал подыскивать вариант, вспомнил об этом участке, и мы сразу поехали его смотреть.

Место, где мы решили строить «Дом Вероники», было заснеженным полем. Этот участок епархия предоставила в безвозмездную аренду на 39 лет, а здание будет находиться в собственности нашей организации.

Потом с этим участком всплыло огромное количество проблем. Например, здесь расположен храм — исторический объект, в зоне которого строить нельзя. Мы собрали кучу документации в подтверждение того, что наше здание не портит вид.

Также здесь была нежилая зона, где нельзя строить, поэтому мы переводили ее в жилую.

Много проблем возникло с коммуникациями, потому что канализацию здесь делать нельзя. Мы заказали дорогущий многоуровневый септик для очищения стоков. Но, несмотря на эти нюансы, я думаю, что это именно то, что должно быть.

На старте проекта владыка предложил заложить первый камень, чтобы хоть с чего-то начать, что мы и сделали. Потом меня пригласили на совет ПФО [по развитию институтов гражданского общества], где я познакомилась с [полномочным представителем президента РФ в Приволжском федеральном округе] Михаилом Викторовичем Бабичем, который посодействовал в получении гранта. Кстати, на стройку мы его тратить не можем.

Поэтому решили делать так, как это возможно — на собранные деньги. Созвонились с другом-архитектором из Москвы, он просчитал смету. Получилось 18 млн. рублей, плюс 3 млн. грантовых, то есть 21 млн. рублей. Сейчас смета составляет 23 млн. рублей, в том числе из-за увеличения площади.

Для меня вообще мысль о том, что «Дом Вероники» можно построить за семь месяцев, казалась нереальной. К тому же, это немыслимая сумма для организации, у которой оборот около 1 млн. рублей в год.

Самое тяжелое для меня было, конечно, когда мы начали возводить здание и потом все сломали. Дело в том, что изначально мы строили из бывшего в употреблении кирпича, которого было мало, ведь мы не рассчитывали на такую поддержку и делали, как могли. Получились тонкие стены, которые потом планировалось утеплять пенопластом.

Мы уже сделали фундамент, выложили полностью весь первый этаж, нужно было класть плиты перекрытия, и в этот момент приехал Михаил Бабич. Появились деньги. 6 млн. рублей — стартовые — были его, плюс он подключил к этому губернатора. Когда я поняла, что есть определенный ресурс, стало не так страшно.

Губернатор сказал, что должно быть все под серьезным контролем. Компания «Рисан» провела экспертизу. Оказалось, что нужно делать более надежно.

Получилось, что мы собирали все по крупицам, а потом приехал экскаватор и все под ноль снес. Это морально было очень тяжело, я не могла прийти в себя три дня. Признаться в своей некомпетентности, в том, что начала делать как-то не так, мне, как и любому человеку, было трудно. Но потом я сказала об этом открыто и Ивану Белозерцеву, и Михаилу Бабичу, призналась, что боюсь их подвести.

На различных этапах строительства было задействовано разное количество людей, но в общей сложности здесь перебывало около 50 строителей разной специализации — от каменщиков до электриков. Зимой во время отделочных работ одновременно трудились 32 человека. Сейчас тут и полы заливают, и электрику делают, и отопление. Основное строительство осуществляет компания «Волна», которая нанимает рабочих, контролирует доставку материала и все прочее.

— Мария, мы с Вами находимся в коридоре, в котором в будущем смогут разъехаться два человека на колясках. Как удается продумать все до мелочей, рассчитать все так точно?

— На самом деле все делается методом проб и ошибок. Мне, наверное, немного проще сейчас заниматься «Домом Вероники», потому что уже есть «Квартал Луи». Я представляю в маленьких масштабах, что это такое.

Во-вторых, у меня есть мои ребята — жители «Квартала Луи», которые оказались потрясающими консультантами. Они постоянно сюда приезжают, мы все смотрим, дорабатываем или переделываем. Даже лучшие архитекторы с этим не сталкивались, поэтому мы много вещей меняем в процессе — где-то закладываем, где-то прорубаем.

Мы создаем пространство и не знаем, каким оно должно быть, потому что таких учреждений в России нет вообще. Дело в том, что мы тот же санузел делаем не просто с поручнями, а продуманным — от кнопки выключателя до зеркала и раковины, которые можно будет регулировать под себя.

Я видела своими глазами это в Европе 4 года назад, когда ездила в Вену. Конечно, сейчас уже многие вещи позабылись, но мне запомнилось, что там это было все настолько гармонично, органично и даже обыденно. Это не было чем-то удивительным, совсем не выбивалось из общей канвы, потому что ты заходил в любое кафе, и там было то же самое.

Мы специально смотрели общественно-государственные центры такого образца. Оттуда я переняла очень много «фишек», например, балконы. Я помню, что мы приехали, а колясочники просто сидели на них и пили кофе. Меня это очень потрясло.

— Вы сказали, что используете опыт «Квартала Луи», но все-таки «Дом Вероники» — несколько другой проект. В чем заключаются различия этих центров?

— Во-первых, «Квартал Луи» — это место временного проживания. Здесь же [в «Доме Вероники»] все равно предполагается, что ребята будут до конца, без четких сроков. Во-вторых, здесь будет персонал, а там ребята полностью самостоятельные. В-третьих, они там выходят во взрослую жизнь, и мы уже сейчас работаем над этим: занимаемся квартирами, образованием, трудоустройством. Здесь тоже это предусмотрено, но на этом не будет делаться такой упор.

— Расскажите подробнее, как будет устроен «Дом Вероники». Что будет находиться на двух этажах?

— У каждого из 10 человек будет своя комната и свой балкон. Для лежачих ребят предусмотрено две комнаты на двоих с застекленными балконами, чтобы была возможность выехать и побыть одному.

Деньги на отделку мы собирали буквально всей Пензой, и несколько дней назад закупили обои. Выбор делали с помощью дизайнера и с учетом пожеланий ребят.

Кухня будет совмещена с каминным залом. Предусмотрена даже барная стойка. Мы решили обойтись без огня, потому что у некоторых ребят слабые руки. Камин будет электрическим, чтобы это было непожароопасно. Сама кухня тоже особенная. Она сделана по австрийским чертежам, как в «Квартале Луи», но там она была в маленькой версии. Предусмотрена специальная высота, ящики, заезды, индукционная плита, чтобы они не обожглись.

На первом же этаже будет комната для релаксации. Когда я ездила в Вену, там видела водяные матрасы, водопады — то, что сможет расслабить ребят. Плюс тут будут массажный стол и станок для растяжки, непосредственно для реабилитации.

Ванная будет австрийская. Она предназначена специально для колясочников и стоит 320 тыс. рублей. Туда можно подъехать, открыть дверку и залезть. Никто из наших ребят никогда не мылся в ванной. Никогда! Для них это будет нечто невероятное.

Вообще все наше оборудование приезжает из разных городов России и даже стран. Например, куплены коляски из Берлина, они уже стоят у нас в арт-холле.

Моя гордость — это подъемник на второй этаж, который везут к нам из Брянска. Он стоит 1 млн. рублей. Подобный установлен в Исаакиевском соборе. Он ездит по перилам: его можно вызвать с пульта, заехать на коляске, закрыть бортики и подняться или опуститься. Мне самой безумно интересно, что это такое. В то же время очень страшно — вдруг я возлагаю на него слишком большие надежды.

Подъемник куплен на средства президентского гранта, но нам потребуется 117 тыс. рублей на его установку. Будут приглашены специалисты, потому что это сложная техника, которой у нас никто не занимается. Нам сказали, что могут и просто прислать, но, знаете, когда миллион в это вложили, страшно все испортить.

На втором этаже будет хостел. Предусмотрен специальный ресепшен для ребят-колясочников, которые будут встречать гостей. Есть хостельная комната, где будет много кроватей, и номера, а также кухня и санузлы. Кроме того, на втором этаже есть коворкинг-зона, где можно проводить семинары, тренинги, презентации. Будет зимний сад.

Хостел — это рабочие места для ребят и то, что частично поможет покрывать затраты, потому что содержание центра вместе с зарплатой персонала, питанием и коммунальными платежами будет обходиться в 200 с лишним тысяч рублей в месяц. Это без лечения и без одежды.

Так как хостел полностью сделан для людей с инвалидностью, мы надеемся, что здесь получится проводить выездные лагеря для ребят с ограниченными возможностями здоровья из районов Пензенской области.

Если говорить о завершении стройки, в ближайшее время нужно будет купить плитку на площадь около 500 кв. метров, так как ею будет выложено большое количество полов и санузлов.

За время строительства изменилось расположение перегородок, мы увеличили дверные проемы, добавили санузлы на втором этаже. Были переделаны фасад и входная группа: мы захотели, чтобы она была более монументальная. Сделаем большое крыльцо с широкой лестницей. По передней части здания будет идти пандус, а главный вход разместится сбоку. Фасад будет утепленный и заштукатуренный с декоративными элементами под камень и дерево.

Специалисты «Ростелекома» опутали «Дом Вероники» сетями интернета. У нас будет система видеонаблюдения, к которой можно подсоединиться из любой точки мира и посмотреть, что тут происходит. Она будет доступна, конечно, только мне.

— Мария, «Дом Вероники» расположен на территории храма, но зона вблизи самого центра пока пустует. Что планируется разместить на свободной площади?

— На прилегающей территории до диагональной тропинки будет терапевтическая зона. Вдоль дороги посадим большие туи, которые нам подарят. Планировали, что сзади построим ферму, но потом в процессе мы поняли, что у нас и так много сложностей. Поэтому мы сделаем большую беседку. К тому же, ребята просят бассейн и баню, но это пока в процессе обсуждения.

Сейчас мы еще разрабатываем терапевтический сад. Он будет включать в себя не только аллеи из деревьев, дорожки, кустарники, но и клумбы, в которые можно будет залезать с ногами. Они наполнены разными составляющими, например, корой деревьев или специальными камнями. Там можно выплеснуть негативную энергию, расслабиться, отдохнуть. Такое направление пока есть только в Москве. В регионах оно не развито.

— По Вашим расчетам, за какое время удастся завершить строительство?

— Изначально сдача объекта была намечена на 1 апреля, но потом, из-за того, что у нас есть определенные проблемы с вводом в эксплуатацию, материальные и технические трудности, мы приняли решение перенести открытие на 1 июня.

Мы подумали, что начали строить только в августе, и 2–3 месяца роли не сыграют. Это нам дало некую «подушку».

К тому же, есть осознание, что к 1 апреля, что бы мы ни делали, территорию ну никак не облагородим. Из плюсов переноса сроков — то, что отделка фасада не будет производиться в мороз.

— Мария, с учетом того, что «Дом Вероники» рассчитан на молодых людей с тяжелой степенью инвалидности, встает вопрос о постоянном уходе. Кто будет им помогать?

— Здесь будет работать специализированный обученный персонал — всего пять человек. Двое из них с медицинским образованием, которое будем совершенствовать.

— Насколько я понимаю, деньги на строительство нужны постоянно и сбор средств не прекращается. Какой суммы все еще не хватает?

— На данный момент работы осталось на 5 млн. рублей, из которых не хватает порядка 3 млн. рублей, но нас обещал поддержать губернатор. Он нас вообще не оставляет. Мне очень приятно, что это человек, который действительно всегда рядом, который понимает важность и нужность этого проекта. По решению любых вопросов мы на прямой связи, вплоть до того, что у меня есть его сотовый телефон. Понятно, что он не меценат, и у него нет свободных денег, которые он просто может дать, но все вопросы, от него зависящие, административно-правовые вещи он всегда помогает решать.

Прямо сейчас необходимо 700 тыс. рублей, чтобы оплатить работы. У нас со строителями заключен договор на месяц, в конце которого я должна буду отдать эту сумму за разные виды работ.

Когда мне говорят, что я утверждаю, что денег нет, а сама покупаю вот эти все дорогие вещи, я объясняю: «Ребята, это не средства, которые я собирала. Это деньги целевые — президентский грант, который я не имею права тратить на стройку. Его можно направить только на оснащение и на оборудование». Именно поэтому у нас есть эта дорогущая ванная, подъемник, коляски, потому что мы можем опробовать то новейшее, чего в регионах еще нет. Наша задача — именно аккумулировать все самое крутое, что вообще может быть в этой теме, потому что мы будем продвигать наш опыт.

Это одна из ключевых моих задач. Мы для этого все имеем. Например, приехала делегация, которая хочет сделать у себя в регионе такое. У нас есть, где их поселить — в хостеле, у нас есть, где их покормить — в арт-холле, где можно провести все презентации, обучение, у нас есть своя типография, в которой мы можем напечатать всю методическую базу. Будет возможность показать полный цикл, тем более что в других регионах просто огромное количество интересующихся людей. Например, недавно вышли на связь из Челябинска. Сказали, что хотят у себя тоже что-то такое делать, потому что их жители спрашивают, почему в Пензе есть, а у них нет. Теперь мы ждем оттуда делегацию.

— Мария, центр строится для 10 человек, все комнаты оборудованы с учетом их потребностей. Расскажите, пожалуйста, кто они — будущие жители «Дома Вероники»?

— Я никогда не делаю проект просто так, я делаю его под конкретных людей. Это всегда душевнее, интереснее, понятнее и ярче. Мы строили квартал для конкретных ребят. Мы строили арт-холл, и я уже знала, кто будет встречать гостей, а кто готовить коктейли. Так же и с «Домом Вероники» — здесь не будет никакой неожиданности.

Все они — люди с тяжелой инвалидностью, двое — лежачие. Сашу выбросил из окна папа, когда ей был год, после чего она не может вставать с постели. Она всю жизнь провела в детском доме и уже несколько лет находится в доме престарелых. Три года она не выходила на улицу вообще, потому что она лежачая и это сложно.

Еще одна девушка, которая не может вставать, Кристина, наша художница. У нее есть мечта открыть выставку своих картин, и, я думаю, мы это реализуем.

Один из будущих жителей «Дома Вероники» — Кузьма. Он воспитывался в нижнеломовском детском доме, мы очень тесно общались, но, когда ему исполнилось 18 лет, он отправился в дом престарелых по месту жительства — во Владивосток. Он мне оттуда звонит и говорит, что самому молодому там 42 года, причем многие психически не здоровы. Мы его оттуда заберем.

Есть Василий, который сказал, что после 18 лет не поедет в дом престарелых, потому что сведет счеты с жизнью. Сказал спокойно и осознанно. Я понимала, что он не может жить в «Квартале», потому что ему нужен помощник, а там нет обслуживающего персонала.

Есть Ильмир — человек, который был главным героем программы Александра Гордона на «Первом канале». Он тогда еще сказал, что хочет есть не по расписанию хоть когда-нибудь в своей жизни. После этого Александр Гордон взял с меня обязательство, что я его возьму.

Также у нас есть Вероника — девочка, которая совершенно случайно к нам попала, потому что все ребята у нас умственно сохранные, а она с психическими осложнениями, практически не разговаривает. Когда мы закладывали «Дом Вероники», было одно место из 10, и директор детдома уговорила забрать ее. В противном случае Веронику отправят в психоневрологический интернат, где ей будет слишком тяжело, даже хуже, чем в доме престарелых. Когда я осознала, что десятым человеком будет девушка по имени Вероника, пазл сложился. Я подумала, что ребята смогут о ней заботиться, ее поддерживать. Будем учиться работать с новой формой инвалидности.

Ребята уже укомплектованы, но сейчас состав еще может немного измениться. Если честно, мне очень страшно, потому что я понимаю, что хостел может превратиться еще в один «Дом Вероники».

Они такие классные, я просто не могу их не взять. Например, один из возможных кандидатов — парень с ДЦП, мама которого умерла еще когда он был маленький. Он не разговаривает, но пишет отличные статьи для сайта Всероссийского общества инвалидов. Зовут Сергей, ему 25 лет. Недавно от рака умер его отец. Но это будет 11-й человек, мне его уже селить некуда!

Еще мне пишет Володя. Он мотивирует свою просьбу тем, что попал в дом престарелых в прошлом году на мой день рождения. Он сказал: «Вы же понимаете, что это не случайно». Я решила для себя, что если это реально так, если он не придумал, то я его возьму.

Мой муж говорит: «Ты же понимаешь, что это ребята с тяжелой инвалидностью, и каждому из них отмерен определенный срок жизни? Тебе придется кого-то из них хоронить». К сожалению, это реальность. Так вот моя задача в этом проекте не просто построить какое-то здание, заселить людей, создать пансион, а сделать жизнь конкретных ребят, пусть даже ее небольшой отрезок, наполненной и важной, чтобы они могли оставить что-то после себя.

— Вы сказали, что хостел на втором этаже будет рабочим местом для нескольких человек, насколько я понимаю, для тех, кто может самостоятельно передвигаться. А чем будут заниматься остальные?

— Не совсем так. У нас лежачие девочки тоже будут помогать в хостеле: принимать звонки, бронировать номера. Я хочу каждого максимально в чем-то задействовать.

Недавно в интернете прочитала комментарий, мол, странно то, что я строю для тяжелых инвалидов и заставляю их работать. Ребята, я никого не заставляю работать! Это жизнь — здесь нельзя существовать без труда. Что, лежать и плевать в потолок? Наоборот, это круто создать что-то.

Когда я была в Австрии, видела молодого человека, у которого работал только один палец, плюс юноша был интеллектуально не сохранен. У него было к коляске приделано приспособление для поднятия и перевозки мусорных контейнеров, а еще было другое — для чистки снега. Человек с одним пальцем работает! Даже у него есть своя цель, свое дело. А уж с их светлыми головами! Я приезжаю к ним и ощущаю неполноценной себя, потому что отстаю от них по уровню восприятия мира и жизнелюбию.

Часть будет ездить в типографию: у нас есть своя машина, которую нам подарили спонсоры. В ней помещаются четыре человека и четыре коляски. Теперь автомобиль будет работать не только на «Квартал».

У меня сейчас есть еще одна сумасшедшая идея. Я хочу организовать экскурсионные поездки для инвалидов. Мы сейчас пытаемся пробить спецтранспорт, который будет полностью под инвалидов обустроен — и для слепых, и для колясочников. Можно было бы проводить и экскурсии по Пензе. Это будут и дополнительные рабочие места для ребят, которые будут привлекаться в качестве экскурсоводов. Кроме того, этот транспорт дополнительно сможет работать как социальное такси.

В Пензе сейчас есть такое такси, но оно не очень удобное — каждый инвалид может воспользоваться им только 10 раз в год и то по предварительной записи, причем доехать на нем можно лишь до социальных учреждений. Но жизнь инвалида не сводится только к больнице.

— Мне приходилось сталкиваться с мнением, что на средства, которые затрачены на строительство «Дома Вероники», можно было бы помочь не десяти молодым людям, а гораздо большему количеству инвалидов. Как Вы можете это прокомментировать?

— Мне тоже приходилось такое слышать. Но, во-первых, послушайте, если мы делим 20 млн. рублей на 10 человек, это всего по 2 миллиона. По сути, это стоимость квартиры или операции, это не такие большие деньги.

Второе. Я всегда говорю — нуждающихся огромное количество! Берите и делайте! Я помогаю тем, кому я могу помочь, но будет круто, если найдется еще одна Маша, которая скажет, что хочет помочь еще десяти людям, а я могу рассказать, где деньги брать, как со спонсорами работать. Пожалуйста — делайте, живите там, на этой стройке. Я называю это разговором «в пользу бедных».

Что касается «помочь десяти». Мы делаем это все не только для них. Мы меняем жизнь огромного количества людей, которые участвуют в этом проекте, которые так или иначе соприкасаются с ребятами, поддерживают нас. Это еще и надежда для огромного числа инвалидов, которые осознали, что жизнь не закончена и может быть как-то иначе. Это и возможность другим регионам сделать что-то подобное.

Кроме того, «Дом Вероники» — это экспериментальная модель. Никогда опыт не бывает массовым. Эксперимент — это всегда кулуарно, всегда мало.

Со временем понимаешь, что можно отсюда взять, а чего делать не стоит. Я уверена, что этот проект можно реализовать и дешевле в дальнейшем, но на данный момент нам надо все укомплектовать по максимуму, а потом из этого выбирать.

И самое главное. Мы обследовали ребят с помощью приглашенных специалистов из Москвы — невролога и ортопеда. После этого мы можем утверждать, что четверых удастся вывести на уровень «Квартала» через несколько лет, из них двоих — поставить на ноги, они будут ходить. С остальными ребятами будем работать. Я думаю, там тоже есть перспектива.

— Мария, спасибо за Ваше воодушевляющее дело. Я не раз слышала от людей, которым рассказывала о «Квартале Луи» и «Доме Вероники», фразу: «Значит, еще не все потеряно». Ваш пример дает силы и веру многим людям. Успехов Вам в дальнейшем!